Художник недели. Игорь Эммануилович Грабарь. Владимир Арт   20 июля 2012

Художник, искусствовед, литератор, государственный деятель, реставратор, архитектор, преподаватель — все это И. Э. Грабарь. В июне был установлен новый аукционный рекорд для его произведений — 36 миллионов рублей!

В начале июня на торгах аукционного дома «Русская эмаль» был установлен рекорд для произведений Игоря Эммануиловича Грабаря. Натюрморт 1921 года «Груши на красной скатерти», предлагавшийся с эстимейтом 12–18 миллионов рублей, в итоге был куплен за 36 миллионов рублей.

Игорь Грабарь (1871–1960) занимает уникальное место в истории отечественного искусства конца XIX — ХХ века. Вклад его в культурную жизнь России настолько велик, что сложно говорить о нем вскользь, конспективно. И конечно же, недостаточно вести речь только о Грабаре-художнике, ведь талантам этого человека несть числа. Художник, искусствовед, литератор, государственный деятель, реставратор, архитектор, преподаватель — все это Грабарь. И все эти ипостаси органично сочетались в нем, сплавлялись, как он сам еще в юные годы написал, в «единую целостную, бесконечно увлекательную… жизнь». Сложно представить более трудолюбивого и целеустремленного человека, и вряд ли есть другой в нашей истории деятель культуры, которому бы удалось столько всего успеть.

Родился Игорь Грабарь в Будапеште в русской семье, активно пропагандировавшей славянофильские идеи. Спасаясь от политических репрессий со стороны австро-венгерского правительства, семья Грабарей бежала в Россию: сначала под конспиративной фамилией Храбров эмигрировал отец (1876), а в 1880 году в городок Егорьевск Рязанской губернии привезла Игоря мать.

Рисовать мальчик начал еще в раннем детстве, его первым наставником на этом поприще стал учитель рисования в местной гимназии И. М. Шевченко. «Не помню себя не рисующим, не представляю себя без карандаша, резинки, без акварельных красок и кистей», — писал позже Грабарь.

Потом была учеба в московским лицее цесаревича Николая, где Игорь с упоением осваивал основы живописи и рисунка. Грабарь с головой окунулся в мир московских музеев и художественных выставок, на которых экспонировались лучшие картины того времени. После окончания лицея, в 1889 году Грабарь поступил в Петербургский университет на юридический факультет, который с успехом окончил. Параллельно он успел прослушать полный курс лекций на историко-филологическом факультете. В эти же университетские годы Грабарь занимался живописью в академической мастерской профессора Павла Чистякова, и в 1894 году поступил в Академию художеств в класс Ильи Репина.

В 1896 году Грабарь на пять лет уехал в Мюнхен, где сначала учился в художественной школе Антона Ашбе, а затем преподавал в ней совместно со своим наставником; там же, в Германии, он попробовал свои силы в журналистике.

Круг интересов Грабаря расширялся постоянно и очень быстро, охватывая новые для него виды искусства и деятельности; и в каждом новом увлечении он, как правило, становился не дилетантом, но профессионалом. Так, в подмосковном имении известного врача Григория Захарьина по его проекту была выстроена больница в итальянском стиле. В 1907–1908 годах увлекся архивной работой, искусствоведческими исследованиями. Сначала писал статьи для журнала «Старые годы», а потом взялся за один из своих самых грандиозных искусствоведческих проектов — многотомную «Историю русского искусства». С 1909 по 1914 год подготовка этого ученого труда занимала почти все время Грабаря, пришлось выбирать между искусством и наукой об искусстве, и художник сделал выбор в пользу науки. «Я пять лет не дотронулся до кисти, находясь во власти пера», — вспоминал он в своих мемуарах. До 1914 года были написаны пять томов «Истории русского искусства», но в 1915-м издательство немца Кнебеля было разгромлено, и завершить начатое Грабарю не удалось. Но и увидевшие свет тома — это целая веха в отечественном искусствоведении.

В 1913-м Грабарь стал директором Государственной Третьяковской галереи и состоял в этой должности до 1925 года. Новый руководитель получил в свое распоряжение галерею в почти первозданном виде — со времен Третьякова в ней почти ничего не изменилось. Несмотря на протесты консерваторов, Грабарь провел в галерее «генеральную уборку» — перевесил все картины по принципам организованного музея европейского типа. Это настолько улучшило восприятие коллекции Третьякова, что многие и прежде висевшие на стенах картины стали восприниматься как новые. Василий Суриков, говорят, даже отвесил Грабарю земной поклон за новое расположение его «Боярыни Морозовой».

Однако пост директора Третьяковки, как оказалось, был только началом в карьере Грабаря-управленца. После Октябрьской революции он стал одним из главных деятелей Музейного отдела Наркомпроса; человек высочайшей культуры, Грабарь внес бесценный вклад в спасение художественного наследия нашей страны. В послереволюционное время многое, если не сказать почти все, он предлагал и делал впервые, не опираясь на опыт предшественников и почти не имея времени. Он организовал первые в стране реставрационные мастерские; ездил в экспедиции по стране, спасая русские и византийские фрески в монастырях (многие из них во время этих экспедиций впервые были описаны и исследованы); национализировал выдающиеся художественные произведения, не давая мародерам растаскать их из разоренных имений; участвовал в создании государственного музейного фонда и прочее, прочее.

Грабарь и в последующие годы не переставал заниматься общественно-полезной деятельностью, то углубляясь в работу в реставрационных мастерских, то обращаясь к преподаванию в Московском университете и Московском государственном художественном институте (МГАХИ им. Сурикова). За выдающиеся успехи в области административной работы ему первому в СССР было присвоено звание «Заслуженного деятеля искусств» (1928).

Сложно представить, как в условиях такой колоссальной общественной нагрузки Грабарь еще успевал писать картины. Но тем не менее он работал и живопись называл своей «главной страстью». Грабарь, как в жизни, так и в художественном творчестве, никогда не боялся перемен. Он не был приверженцем какого-то определенного жанра или стиля, а, наоборот, в разные периоды жизни обращался то к пейзажу, то к натюрморту, то к портрету, а в манере письма постепенно переходил от импрессионизма к дивизионизму и от дивизионизма к более реалистичному живописному языку. Причем в любом из этих направлений Грабарь работал без устали, не давая себе поблажек, замечая допущенные огрехи и отмечая свои достижения.

«Груши на красной скатерти» (1921), проданные за рекордные 36 миллионов рублей, были как раз написаны Грабарем в период его особого увлечения натюрмортами. Художник называл это «натюрмортной зарядкой», «средством поддерживать беглость руки, не давать ей застояться». Раз за разом он составлял на ярких тканях композиции из фруктов и начинал рисовать их как бы сверху, не оставляя в поле зрения ничего, кроме ритма линий, контраста фактур, пластики объемов, теплого колорита спелых фруктов и холодного или теплого цвета драпировок. «Меня в то время особенно волновала благородная красота расцветки груш-дюшес — от зеленой через зелено-оранжевую, к темно-красной», — словно бы про это самое полотно с грушами написал Грабарь в мемуарах.

Предыдущий аукционный рекорд для произведений Грабаря относится к 2010 году. Его «Дельфиниумы» (этот прекрасный цветок, кстати, был одним из излюбленных цветочных сюжетов у Грабаря) были проданы за 181,25 тысячи фунтов на лондонских торгах Sotheby’s.

В последние годы работы Грабаря на аукционах стали пусть не исключительной, но редкостью. На рынок выходит 4-5 произведений в год, это мало. Но при этом обращает на себя внимание малое количество «проходных» вещей. Конечно, не каждая работа — шедевр, но большинство — выше среднего, крепкие. И с годами подобных вещей высокого качества на рынке больше не становится.

Рост цен на произведения Грабаря происходил неравномерно, рывками. По повторным продажам отдельных работ можно видеть, что цены с 2009 года увеличились в три раза. Те вещи, которые стоили три года назад 50 тысяч, стали стоить 130 тысяч долларов, потом и под полмиллиона просили. Такой рост — это не аномалия, а результат дефицита и охоты за шедеврами. Обращает внимание, что «грушевый» результат 1,125 миллиона долларов на внутреннем русском аукционе даже не вызвал удивленного ропота. Да, раньше сопоставимые натюрморты продавались во много раз дешевле. Сопоставимые, но все же не такие. В целом создается впечатление, что в последние три года рынок «разглядел» инвестиционный потенциал Грабаря и вспомнил о его месте в истории искусства. Диапазон «под миллион» станет теперь, вероятно, основным для его шедевров. А под такую цифру и вещи достойные могут подтянуться.

Редакция ARTinvestment.RU

Источник: igor-grabar.ru